Неточные совпадения
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни
человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень
нравишься.
В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Третий, артиллерист, напротив, очень
понравился Катавасову. Это был скромный, тихий
человек, очевидно преклонявшийся пред знанием отставного гвардейца и пред геройским самопожертвованием купца и сам о себе ничего не говоривший. Когда Катавасов спросил его, что его побудило ехать
в Сербию, он скромно отвечал...
Хотя она бессознательно (как она действовала
в это последнее время
в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить
в Левине чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно
в отношении к женатому честному
человеку и
в один вечер, и хотя он очень
понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела
в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
В особенности ему не
нравилось то, что Голенищев,
человек хорошего круга, становился на одну доску с какими-то писаками, которые его раздражали, и сердился на них.
Дарья Александровна всем интересовалась, всё ей очень
нравилось, но более всего ей
нравился сам Вронский с этим натуральным наивным увлечением. «Да, это очень милый, хороший
человек», думала она иногда, не слушая его, а глядя на него и вникая
в его выражение и мысленно переносясь
в Анну. Он так ей
нравился теперь
в своем оживлении, что она понимала, как Анна могла влюбиться
в него.
Выехав
в поле, Дарья Александровна испытала приятное чувство облегчения, и ей хотелось спросить у
людей, как им
понравилось у Вронского, как вдруг кучер Филипп сам заговорил...
Федор Федорович Леницын, начальник того отделения,
в котором он числился,
человек наиприятнейшей наружности, вдруг ему не
понравился.
Но вообще они были народ добрый, полны гостеприимства, и
человек, вкусивший с ними хлеба-соли или просидевший вечер за вистом, уже становился чем-то близким, тем более Чичиков с своими обворожительными качествами и приемами, знавший
в самом деле великую тайну
нравиться.
Поди ты сладь с
человеком! не верит
в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно
понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!» Всю жизнь не ставит
в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я
в то время.
Мне
нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и
людейНа самом утре наших дней.
Большой статный рост, странная, маленькими шажками, походка, привычка подергивать плечом, маленькие, всегда улыбающиеся глазки, большой орлиный нос, неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток
в произношении — пришепетывание, и большая во всю голову лысина: вот наружность моего отца, с тех пор как я его запомню, — наружность, с которою он умел не только прослыть и быть
человеком àbonnes fortunes, [удачливым (фр.).] но
нравиться всем без исключения —
людям всех сословий и состояний,
в особенности же тем, которым хотел
нравиться.
— И прекрасно делают, — продолжал папа, отодвигая руку, — что таких
людей сажают
в полицию. Они приносят только ту пользу, что расстраивают и без того слабые нервы некоторых особ, — прибавил он с улыбкой, заметив, что этот разговор очень не
нравился матушке, и подал ей пирожок.
(Василий Иванович уже не упомянул о том, что каждое утро, чуть свет, стоя о босу ногу
в туфлях, он совещался с Тимофеичем и, доставая дрожащими пальцами одну изорванную ассигнацию за другою, поручал ему разные закупки, особенно налегая на съестные припасы и на красное вино, которое, сколько можно было заметить, очень
понравилось молодым
людям.)
— Да так же. Например, я: я придерживаюсь отрицательного направления —
в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен — и баста! Отчего мне
нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? — тоже
в силу ощущения. Это все едино. Глубже этого
люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я
в другой раз тебе этого не скажу.
Хотяинцев играл роль чудака, которому
нравится, не щадя себя, увеселять
людей нелепостями, но с некоторого времени он все более настойчиво облекает
в нелепейшие словесные формы очень серьезные мысли.
— Это, очевидно, местный покровитель искусств и наук. Там какой-то рыжий
человек читал нечто вроде лекции «Об инстинктах познания», кажется? Нет, «О третьем инстинкте», но это именно инстинкт познания. Я — невежда
в философии, но — мне
понравилось: он доказывал, что познание такая же сила, как любовь и голод. Я никогда не слышала этого…
в такой форме.
Еще две-три встречи с дьяконом, и Клим поставил его
в ряд с проповедником о трех пальцах, с
человеком, которому
нравится, когда «режут правду», с хромым ловцом сома, с дворником, который нарочно сметал пыль и сор улицы под ноги арестантов, и озорниковатым старичком-каменщиком.
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не
нравилось лицо дома, не
нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой
человек в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем,
в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки Марины, сунул
в ее ладони лохматую голову и, целуя ладони ее, замычал.
Ему
нравилось, что эти
люди построили жилища свои кто где мог или хотел и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее хозяином самому себе. Царила
в стране Юмала и Укко серьезная тишина, — ее особенно утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого народа
в своем праве жить так, как он живет.
Лютов, крепко потирая руки, усмехался, а Клим подумал, что чаще всего, да почти и всегда, ему приходится слышать хорошие мысли из уст неприятных
людей. Ему
понравились крики Лютова о необходимости свободы, ему казалось верным указание Туробоева на русское неуменье владеть мыслью. Задумавшись, он не дослышал чего-то
в речи Туробоева и был вспугнут криком Лютова...
Макаров, посвистывая громко и дерзко, смотрел на все глазами
человека, который только что явился из большого города
в маленький, где ему не
нравится.
— Вот, я даже записала два, три его парадокса, например: «Торжество социальной справедливости будет началом духовной смерти
людей». Как тебе
нравится? Или: «Начало и конец жизни —
в личности, а так как личность неповторима, история — не повторяется». Тебе скучно? — вдруг спросила она.
Нет, Самгин не понимал, но сегодня Елена очень
нравилась ему, и, желая сделать приятное ей, он сказал, что пришлет
человека, который, наверно, поможет ей
в этом случае.
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна власть, вызывающая недовольство того слоя
людей, который во всех других странах служит прочной опорой государства. Но он не любил думать о политике
в терминах обычных, всеми принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше
нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь, бормотал...
— Вероятно, то, что думает. — Дронов сунул часы
в карман жилета, руки —
в карманы брюк. — Тебе хочется знать, как она со мной? С глазу на глаз она не удостоила побеседовать. Рекомендовала меня своим как-то так:
человек не совсем плохой, но совершенно бестолковый. Это очень
понравилось ведьмину сыну, он чуть не задохнулся от хохота.
— Вот что, Клим: Алина не глупее меня. Я не играю никакой роли
в ее романе. Лютова я люблю. Туробоев
нравится мне. И, наконец, я не желаю, чтоб мое отношение к
людям корректировалось тобою или кем-нибудь другим.
Вечером он пошел к Гогиным, не
нравилось ему бывать
в этом доме, где, точно на вокзале, всегда толпились разнообразные
люди. Дверь ему открыл встрепанный Алексей с карандашом за ухом и какими-то бумагами
в кармане.
— Мне тюремный священник посоветовал. Я, будучи арестантом, прислуживал ему
в тюремной церкви,
понравился, он и говорит: «Если — оправдают, иди
в монахи». Оправдали. Он и схлопотал. Игумен — дядя родной ему. Пьяный
человек, а — справедливый. Светские книги любил читать — Шехерезады сказки, «Приключения Жиль Блаза», «Декамерон». Я у него семнадцать месяцев келейником был.
«Вожди молодежи», — подумал Самгин, вспомнив, как юные курсистки и студенты обожали этих
людей, как очарованно слушали их речи на диспутах «Вольно-экономического общества», как влюбленно встречали и провожали их на нелегальных вечеринках,
в тесных квартирах интеллигентов, которые сочувствовали марксизму потому, что им
нравилось «самодовлеющее начало экономики».
— Вы знаете, Клим Иванович, ваша речь имела большой успех. Я
в политике понимаю, наверно, не больше индюшки, о Дон-Кихоте — знаю по смешным картинкам
в толстой книге, Фауст для меня — глуповатый
человек из оперы, но мне тоже
понравилось, как вы говорили.
— Приглашали. Мой муж декорации писал, у нас актеры стаями бывали, ну и я — постоянно
в театре, за кулисами. Не
нравятся мне актеры, все — герои. И
в трезвом виде, и пьяные. По-моему, даже дети видят себя вернее, чем
люди этого ремесла, а уж лучше детей никто не умеет мечтать о себе.
Чтение художественной литературы было его насущной потребностью, равной привычке курить табак. Книги обогащали его лексикон, он умел ценить ловкость и звучность словосочетаний, любовался разнообразием словесных одежд одной и той же мысли у разных авторов, и особенно ему
нравилось находить общее
в людях, казалось бы, несоединимых. Читая кошачье мурлыканье Леонида Андреева, которое почти всегда переходило
в тоскливый волчий вой, Самгин с удовольствием вспоминал басовитую воркотню Гончарова...
Еще недавно ему
нравилось вслушиваться
в растрепанный говор
людей, он был уверен, что болтливые пассажиры поездов, гости ресторанов, обогащая его знанием подлинной житейской правды, насыщают плотью суховатые системы книжных фраз.
«Фигура и лицо комика, но ничего смешного
в нем не чувствуется. Он — злой и не скрывает этого. Он — опасный
человек». Но, проверив свои впечатления, Самгин должен был признать, что ему что-то
нравится в этом
человеке.
Все
нравилось ему
в этом
человеке: его прозрачные голубые глаза, широкая, мягкая улыбка, тугая, румяная кожа щек. Четыре неглубоких морщинки на лбу расположены аккуратно, как линейки нот.
И, взяв Прейса за плечо, подтолкнул его к двери, а Клим, оставшись
в комнате, глядя
в окно на железную крышу, почувствовал, что ему приятен небрежный тон, которым мужиковатый Кутузов говорил с маленьким изящным евреем. Ему не
нравились демократические манеры, сапоги, неряшливо подстриженная борода Кутузова; его несколько возмутило отношение к Толстому, но он видел, что все это, хотя и не украшает Кутузова, но делает его завидно цельным
человеком. Это — так.
Самгину очень не
нравился пристальный взгляд прозрачно-голубых глаз, — блеск взгляда напоминал синеватый огонь раскаленных углей,
в бороде
человека шевелилась неприятная подстерегающая улыбка.
Хотя кашель мешал Дьякону, но говорил он с великой силой, и на некоторых словах его хриплый голос звучал уже по-прежнему бархатно. Пред глазами Самгина внезапно возникла мрачная картина: ночь, широчайшее поле, всюду по горизонту пылают огромные костры, и от костров идет во главе тысяч крестьян этот яростный
человек с безумным взглядом обнаженных глаз. Но Самгин видел и то, что слушатели, переглядываясь друг с другом, похожи на зрителей
в театре, на зрителей, которым не
нравится приезжий гастролер.
Самгин не впервые сидел
в этом храме московского кулинарного искусства, ему
нравилось бывать здесь, вслушиваться
в разноголосый говор солидных
людей, ему казалось, что, хмельные от сытости, они, вероятно, здесь более откровенны, чем где-либо
в другом месте.
— Как слепой
в яму упал, — вставил Варавка, а Клим, чувствуя, что он побледнел от досады, размышлял: почему это случается так, что все забегают вперед его? Слова Томилина, что
люди прячутся друг от друга
в идеях, особенно
нравились ему, он считал их верными.
Самгину что-то
понравилось в этом тихом
человеке, он предложил ему работу письмоводителя у себя, и ежедневно Кумов скрипел пером
в маленькой комнатке рядом с уборной, а вечерами таинственно и тихо рассказывал...
— Кто не сволочь? — вдруг, не своим голосом, спросил Дронов, приподняв кресло и стукнув ножками его
в пол. — Сначала ей
нравилось это. Приходят разные
люди, обо всем говорят…
Нравилась пышная борода, выгодно оттененная синим сатином рубахи,
нравилось, что он пьет чай прямо из стакана, не наливая
в блюдечко. Любуясь
человеком, Клим Иванович Самгин чувствовал, как легко вздуваются пузырьки новых мыслей...
Агафья Матвеевна мало прежде видала таких
людей, как Обломов, а если видала, так издали, и, может быть, они
нравились ей, но жили они
в другой, не
в ее сфере, и не было никакого случая к сближению с ними.
Райскому
нравилась эта простота форм жизни, эта определенная, тесная рама,
в которой приютился
человек и пятьдесят — шестьдесят лет живет повторениями, не замечая их и все ожидая, что завтра, послезавтра, на следующий год случится что-нибудь другое, чего еще не было, любопытное, радостное.
Кто же, кто? Из окрестных помещиков, кроме Тушина, никого нет — с кем бы она видалась, говорила. С городскими молодыми
людьми она видится только на бале у откупщика, у вице-губернатора, раза два
в зиму, и они мало посещают дом. Офицеры, советники — давно потеряли надежду
понравиться ей, и она с ними почти никогда не говорит.
— Мне
в вас
нравится, Крафт, то, что вы — такой вежливый
человек, — сказал я вдруг.
К тому же женщины небольшие мастерицы
в оценке мужских умов, если
человек им
нравится, и парадоксы с удовольствием принимают за строгие выводы, если те согласны с их собственными желаниями.
Подошел и я — и не понимаю, почему мне этот молодой
человек тоже как бы
понравился; может быть, слишком ярким нарушением общепринятых и оказенившихся приличий, — словом, я не разглядел дурака; однако с ним сошелся тогда же на ты и, выходя из вагона, узнал от него, что он вечером, часу
в девятом, придет на Тверской бульвар.
— Этого я уж не знаю… что, собственно, тут ему не
понравится; но поверь, что Анна Андреевна и
в этом смысле —
в высшей степени порядочный
человек. А какова, однако, Анна-то Андреевна! Как раз справилась перед тем у меня вчера утром: «Люблю ли я или нет госпожу вдову Ахмакову?» Помнишь, я тебе с удивлением вчера передавал: нельзя же бы ей выйти за отца, если б я женился на дочери? Понимаешь теперь?